О «русской диете» существует масса анекдотов. Самый короткий таков: кушать нужно один раз в сутки, но с утра до вечера. И у классиков довольно часты упоминания о неумеренности и жадности в еде. «Раза два в неделю страдал от обжорства» (Пушкин). «Был не гастроном, не лакомка, а просто обжорлив» (Вяземский). «Говорил с увлечением единственно о лакомствах, потому что в душе был великий и страстный обжора» (Салтыков-Щедрин).

Если судить по тощей фигуре Николая Васильевича Гоголя, можно подумать, что он был полным аскетом в еде. На самом же деле Николай Васильевич ой как любил вкусно поесть! Свои любимые блюда он поместил в кулинарном словаре — приложении к первому изданию «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Писатель обожал нежинские огурчики, засоленные на черносмородиновом листе с хренком и чесночком. Именно Гоголь ввёл в моду подавать на петербургский стол кулеш. Причём непременно «с дымком», для чего при готовке в кастрюлю на минутку клали обугленную осиновую палочку. Но особенную страсть имел Николай Васильевич к котлеткам, сочным и поджаристым. Друзьям советовал делать котлетки из смеси рубленных сечкой говядины и свинины, внутрь класть начинку из лука, рубленых яиц и телячьей либо гусиной печёнки с мускатом, а жарить непременно на коровьем масле. А ещё Гоголь был страстным приверженцем макарон.

Все рекорды по обжорству побил, пожалуй, Иван Андреевич Крылов. В начале XIX в. на званых обедах в Петербурге традиционно подавали четыре блюда, но когда к столу был зван баснописец, готовилось и пятое, и шестое. За один обед Крылов обыкновенно съедал три тарелки ухи и два блюда расстегаев, минимум четыре телячьи отбивные, половинку жареной индейки, солёные огурчики, мочёную бруснику, морошку, сливы, антоновку, страсбургский пирог, гурьевскую кашу. Вином и водкой не злоупотреблял, зато налегал на квас и кофе со сливками пополам. Напоследок напивался чаю с пирожками или сдобой. А на ночь «принимал» тарелку кислой капусты и литр квасу. Умер Иван Андреевич от заворота кишок — после званого обеда съел на ночь несметное количество натёртых сухих рябчиков с маслом.

Многие знаменитости любили вкусно и сытно поесть. Гюстав Флобер, автор «Мадам Бовари», в молодости считался писаным красавцем, но вскоре от красоты его осталось одно воспоминание, потому что он очень много ел и мало двигался. Ел он с такой жадностью, что друзья всегда выбирали в ресторанах укромные уголки или занимали отдельные кабинеты, чтобы посторонние не стали свидетелями безмерного обжорства «знатока женской души». Приступая к еде, Флобер снимал пиджак, отстегивал воротничок и манжеты, более того — даже ботинки мешали ему поглощать пищу, он стаскивал и их.

Александр Дюма за обедом поглощал невероятное количество икры, рыбы, добавлял несколько жареных куропаток, шесть видов овощей и закусывал огромным куском сыра.

Настоящим обжорой можно считать короля музыки Георга Генделя. «Музыкант способен съесть хоть сотню каплунов», — так отозвался современник Генделя на известную всем страсть музыканта. Однажды, прощаясь с друзьями, Гендель сказал, что идет на ужин. «Надеемся, в приятном обществе?» — спросили те. «Разумеется, я и индюк!» — «Как, ты справишься с целым индюком в одиночку?» — «Почему в одиночку? — ответил Гендель. — С картофелем, овощами и, конечно, с десертом»…

«Ну и жрёт же он!» — писал другу немецкий писатель Жан Поль, автор нашумевшего в своё время романа «Геспер», делясь своими впечатлениями о визите к Гёте в 1796 году. Многие современники этого «живого бога», каким он казался немцам, навещая его в Веймаре, также удивлялись непомерному количеству гусиного жаркого, которое уничтожал его превосходительство, и немалому числу форелей, которые подавались к десятичасовому завтраку. Поэтому Гёте вскоре более походил своей статью не на бога, а на борова.

Много позже, когда обильные обеды, солидные полдники с прекрасными пирожными прямо от кондитера, плотные ужины с холодными закусками: раками, колбасами, языком, красиво разложенными на блюде, затягивавшиеся за полночь пикники, которые Гёте устраивал в своём саду, регулярные возлияния привели вкупе с преимущественно сидячим образом жизни к разным нарушениям и болезням, он вынужден был умерить свой аппетит и снова постройнел.